| QUOTE | Университет подавлял непривычными темпами подачи материала. До сих пор перед глазами яркая картина, как в аудиторию стремительно врывается наш профессор высшей алгебры Юлий Лазаревич Рабинович, хватает мел и начинает быстро-быстро писать.
Сначала еще успевал следить, а потом начинал беспомощно хватать обрывки лекции, с чувством некоторой своей неполноценности перед лучше подготовленными и весьма одаренными москвичами. Я дико переживал, что не справлюсь, буду отчислен и с позором вернусь в Невель, не оправдав репутацию первого ученика.
Лишь перед экзаменами я вдруг почувствовал, что всё знаю и понимаю, и все экзамены сдал па пятерки.
Профессор Рабинович вспоминается и в другой обстановке иных отношений между учителями и студентами. Когда во время эвакуации в Свердловске он сильно заболел, студенты Вайнштейн и Бать отвозили его на саночках в больницу. Мне и сейчас кажется, что лучших преподавателей, чем на довоенном физфаке МГУ трудно себе представить.
Вот яркий и темпераментный профессор матанализа Игорь Владимирович Арнольд. Аналитические функции он образно сравнивал с палеонтологическими остатками, позволяющими по фрагментам воссоздавать целое. Вроде пустяк, но навсегда врезалось его деление функций на "четные, нечетные и не (отдельно) четные".
Когда закончился его курс лекций, мы для него купили в "Русских самоцветах" в Столешниковом пер. каменную шкатулку с драконом на крышке, наполнили ее папиросами "Дюшес", добавили костяной мундштук с фигуркой белки наверху и пошли к нему домой (рядом с особняком американского посла в недрах Арбата).
|
|
