Версия для печати темы
Нажмите сюда для просмотра этой темы в оригинальном формате
Студенческий форум > Про мифистов и мемуары мифистов > (2009) Воробьев В.П. Мистика поступления в МИФИ


Автор: VAL 2.08.2018 12:41
(2009) Воробьев В.П. Мистика поступления в МИФИ в 1951 г.
Источник: http://za-nauku.ru/index.php?option=com_content&task=view&id=1867
Автор:
QUOTE
Владимир Петрович Воробьев, кандидат технических наук, долгие годы заведовавший лабораторией в Курчатовском институте, член Центрального совета Движения "За возрождение отечественной науки".  Он автор обширной литературы  по проблемам управления качеством, в том числе учебников и монографий, но особую известность получила его популярная книга "Демроссийский лохотрон" (М., 2001) - одно из ярких свидетельств нашей эпохи, в котором  научный анализ последней сочетается с великолепной иронической прозой. В минувшем году вышла в свет его новая книга  «Цивилизация Ноосфера».

Оригинальное название:
Но мы еще не старики, мы инженеры-физики...

Как это было
Как Советский Союз готовил кадровый прорыв в науке и инженерной деятельности.

Счастливое, беззаботное, радостное и мажорное студенческое время! Все могу, все по силам, все впереди!

В МИФИ я поступил в 1951 году тоже благодаря однокурснику Калинину, который как полный отличник техникума решил идти в ВУЗ. «Красный» диплом давал ему права золотой школьной медали и поступление в ВУЗ без экзаменов. Он выбрал МИФИ, о котором тогда мало кто знал. Но он был дальним родственником Виктора Григорьевича Кириллова-Угрюмова, тогда аспиранта, впоследствии ректора МИФИ, а еще позже Председателя Высшей аттестационной комиссии, в бытность которого через неё прошло не одно поколение советских ученых, и тот что-то о нем ему рассказал. А Калинину нужен был то ли спутник, то ли зритель. Я же легкомысленно ни о чем таком не думал. На 192-м высочайшей квалификации приборостроительном заводе судостроительной промышленности, где мы были на дипломе, я уже был готов стать техником-технологом по обработке металлов в технологического бюро, к чему меня и готовили. Но Калинин подсчитал, что, если я пересдам на пять три своих тройки, то число пятерок превысит 75%, что дает «красный» диплом, и предложил мне идти в институт вместе. Его поддержал Николай Михайлович, с которым все мы стали большими друзьями безо всяких поправок на возраст. Как-то уже перед защитой дипломного проекта я заглянул в класс, где Завьялов принимал экзамен по металлорежущим станкам. Он обрадовался и поручил мне принимать его вместо себя, чтобы срочно отлучиться по партийным делам. Около часа я это честно делал, ничуть, кстати, при этом не переживая. Сдавали экзамен хорошо, и я безо всяких скидок не поставил ни одной тройки, совсем не думая, что делать, если попадется двоечник. Шесть лет спустя, меня, молодого инженера кафедры МИФИ, отрядили принимать экзамен, и я дрожал больше, чем студентом перед экзаменом по теоретической физике. Правда, возможно, потому, что об этом мне сказали заранее, а тогда это вышло неожиданно.

Автор: VAL 2.08.2018 12:42
Про мои оценки Завьялов объяснил: «Ну, что это за тройки? Слесарная практика, военно-допризывная подготовка и физкультура? Вы посмотрите на себя, обветренных чемпионов Москвы и перворазрядников, у которых весь транец в ракушках! Вы вызываете восторг не только у всех девушек техникума, но и всех ребят и преподавателей. В военно-морском деле вы дадите фору любому боцману и даже старпому, не то, что допризывнику. Так что эти две тройки - просто нонсенс. 192-й завод - один из лучших в Советском Союзе, а до того на 709-м заводе ты поработал на всех металлорежущих станках, включая координатно-расточной «Сип и Хаузер», так что слесарная практика - это тоже пустяк». Он тут же выписал направления на пересдачу, за два часа я обошел трех преподавателей, с которыми, особенно по физкультуре и ВДП отношения были практически на равных, поскольку мы, действительно, создавали спортивное лицо техникума, и мой диплом полностью покраснел.

Мы знали, что медалистов принимают в ВУЗы без экзаменов. Это было важно, поскольку без дополнительной подготовки, на которую у нас совсем не было времени, сдать вступительный экзамен было нам просто невозможно. Да, и с подготовкой-то - сомнительно, потому что конкурс в МИФИ тогда был 8 человек на место. А мы продолжали безмятежно тренироваться, участвовать в соревнованиях и готовиться к походу Москва-Ленинград, считая, что студенческий билет у нас уже в кармане. И вдруг...

Опять «вдруг!» Но случившееся тогда было именно мистическим «вдруг».

Автор: VAL 2.08.2018 12:43
Приемная комиссия МИФИ была в его основном здании по улице Кирова 21, что напротив почтамта. И вскоре мы с гордостью говорили, что Советский Союз начинается от МИФИ. А тогда мы вдруг (!) узнали, что надо пройти собеседование по математике и физике. Это был удар. В техникуме программу 8-10 классов школы мы прошли еще на первом курсе, и уже все порядком забыли. И стали упираться: «Поход Москва-Ленинград, Городской комитет...» и прочие важности. Что частью было верно. Секретарь приемной комиссии Тамгорова, солидная, торжественно одетая и приятно благожелательная дама с кафедры общей физики наши объяснения приняла всерьез или сделала такой вид. И сказала, что попытается помочь нам найти кого-нибудь принять собеседование прямо сейчас, хотя в институте почти никого нет, поскольку они назначены позднее. Ничего себе «поможет»!

Она позвонила на кафедру физики, и сказала, что нам «повезло» - профессор Захаров готов нас принять. Мы пошли на кафедру. Калинин, конечно же, пошел первым, я остался за дверьми.

Ждал я долго. Наконец, он вышел весь пришибленный. Оказалось, физику профессор ему зачел, но сказал, что, де, если у его приятеля, то есть у меня, знания такие же, зачета он не поставит. А математику не принял, сказав, что можно сослаться на его отказ, потому что он с кафедры физики, а не математики. Возможно, как-то здесь сыграло имя Кириллова-Угрюмова, потом и меня спрашивали, кто посоветовал обратиться именно в этот институт.

Тут профессор Захаров пригласил меня войти. Я пошел, можете себе представить как...

И началась мистика.

На кафедре кроме него больше никого не было. Едва я сел на стул, раздался телефонный звонок. Профессор послушал и то ли радостно, то ли злорадно, сказал, что его куда-то вызывают, и принять собеседование он не может. Я сделал кислую мину, ликуя в душе, но и понимая, что это лишь краткая отсрочка моего распятия. Но все же на что-то надеялся.

Калинина уже не было. Он, видно, очень расстроился: чтобы он, да чего-то не сдал?! Позже, в походе, я видел у него школьный учебник математики Киселева и еще какой-то. Он даже пытался их читать, но без особого усердия. А в Ленинграде мы оба получили письма, что нас зачислили.

В приемной комиссии я сказал, что профессор Захаров занят, изо всех сил надеясь, что из-за безвыходности ситуации меня пропустят как-то так. Но Тамгорова вернула мир реальности: «Посидите, может быть, кто-то подойдет».

Автор: VAL 2.08.2018 12:44
Часа два в приемной больше никого не было. На душе у меня было уныло, но вида я не подавал. Наконец, зашла женщина с двумя авоськами совсем не профессорского и очень отличающегося от Тамгоровой вида. «Здравствуй, Тамарочка!» - сказала она и без передышки начала обсуждать какие-то бытовые темы, из которых мне запомнилось что-то про чесночную клизму. Тамгорова, не теряя достоинства, несколько раз пыталась вклиниться в ее речи, наконец, это ей удалось. Она рассказала о сути проблемы, и пришедшая сразу же согласилась помочь. Она взяла экзаменационный листок, и мы пристроились за небольшим столом в узком коридоре, служившим как бы продолжением подобия кабинета, где сидела Тамгорова.

- Фамилия? - спросила неожиданная экзаменаторша.

- Воробьев.

- А я тоже Воробьева, - радостно откликнулась она. Даже попыталась выяснить, нет ли у нас каких-то родственников. Их, конечно, не оказалось. Но такое начало ободряло, а то из-за своей удрученности я мог выглядеть полным тупицей. Теперь же во мне возникла готовность сражаться. Иначе я просто не выдержал бы напряжения, в какой-то момент внутри меня что-то упало бы, и вновь собраться я бы уже не смог. Так бывает. Я думаю, в разных экзаменационных, да и просто жизненных ситуациях каждый сталкивался с чем-то подобным. Теперь же, как в спорте, я был готов защищать даже почти проигранную позицию.

Эта была ассистент кафедры общей физики Милица Авксентьевна Воробьева, по прозвищу, как выяснилось потом, конечно же, Милиция. Позже я у нее не учился, не сдавал ей зачеты, но при встречах на кафедре мы мило друг другу улыбались.

Начали с физики. Милиция спросила про строение атомного ядра. До этого дня я не знал об этом ничего. Возможно, что-то мы проходили в техникуме, но в памяти у меня ничего не осталось. Однако сегодня по дороге сюда в журнальном киоске мне в глаза бросилась одна брошюра. Я взял ее в руки и полистал. Автор - Корсунский, а некоторые рисунки в ней напоминали схему планетной системы солнца. И это оказались все мои знания в этой области физики. А теперь скажите, как это случилось? Кто по дороге подсунул мне эту брошюрку? Разве это не мистика? Я пустил в ход сначала фамилию автора, а потом какие-то фантазии относительно электронов, вращающихся около ядра наподобие планет вокруг солнца. А это была уже, как Вы понимаете, нечто похожее на модель атома Резерфорда, хотя этого имени я тогда, скорее всего не знал. Милиция ненавязчиво побуждала меня сопровождать мои размышления рисунками. Позже я часто вспоминал этот зачет, но только много лет спустя сообразил, что ей было нужно, чтобы на экзаменационном листе было побольше чего-то изображено и написано. В ответ Милиция пробормотала что-то неопределенное, и мы перешли к математике.

Синус двойного и половинного угла, это я помнил точно, в техникуме мы проходили. Но формул не помнил. Все же я медленно написал Sin, после чего опять началась мистика. Будто кто-то водил моей рукой до тех пор, пока они не были написаны. Какую-то мелкую неточность я, кажется, все же допустил, и, возможно, сама Милиция помогла ее исправить. Конечно, любой студент знает, что на экзаменах память обостряется. Но как о феномене, а не о его природе и причинах. Последующие события быстро заслоняют эти эпизоды, и додумать, почему все так было, никому не приходит в голову. Этот же случай, как видите, был в особицу. Из слов Тамгоровой Милиция могла понять, что я и не думал готовиться к собеседованию, что оно было для меня полнейшей неожиданностью, поэтому моя медлительность сыграла мне на пользу. Выглядело так, будто знаний у меня полно, но из-за невостребованности они были как бы под спудом. Наверное, так оно в каком-то смысле и было на самом деле. А Милиция была человек эмоциональный и даже несколько безалаберный, но по природе добрый и благожелательный. Не добренький, а старающийся понять, кто это перед ней, какова его сообразительность, а не способность что-то запомнить, не понимая сути.

Потом мы еще что-то говорили, кажется о том, чему нас учили в техникуме, и это я иллюстрировал это какими-то каракулями. Этот поворот разговора оживил меня, мне было интересно рассказывать, чего Милиция, скорее всего, даже не знала. Много позже я стал думать об этом эпизоде, который врубился мне в память на всю жизнь, что ее как раз не очень интересовало, помню я какие-то формулы, она оценивала, насколько я восприимчив к знаниям, насколько они мне интересны. Возможно, это была какая-то общая установка для преподавателей.

И вот она поздравила меня и подписала экзаменационный лист. Я же все это воспринимал как необычное и незаслуженное везение, невероятную случайность встречи именно с ней. Что занесло ее в этот неурочный день и час в институт? Из ее разговора с Тамгоровой выходило, что ей вовсе ничего здесь не было нужно, и она и не собиралась сюда заходить. А зашла просто потому, что была где-то вблизи. Мистика! Конечно, атмосфера тогдашнего МИФИ влекла сюда всех, кто был с ней знаком. Потом все пять с лишним лет учебы, и еще три года кафедры у меня тоже было это особое состояние жизни в ней. И не только у меня. Но об этом потом.

Дальше было что-то вообще невообразимое. Видимо, эта психологическая встряска сильно отразилась на мне. Я мысленно оказался как бы внутри какой-то сферы с расплывчатой границей. Внутри был этот маленький столик в проходе, Милиция рядом на стуле, на границе переходной зоны белел кружевной воротничок Тамгоровой, а дальше все было зыбким, как мираж. Продолжая оставаться как бы внутри неё, я, не помню как, оказался на улице. Там сеялся то ли мельчайший дождь, то ли стоял дождеобразный туман. А я никак не мог сообразить, куда мне идти. Конечно - домой, но куда это, в какую сторону? С большим трудом я согнал с себя это наваждение и мимо Тургеневской библиотеки пошел к Сретенке. Только в троллейбусе это состояние у меня несколько ослабело до того, что я стал воспринимать окружающую реальность.

Позже я понял, что в МИФИ многие преподаватели относились к студентам так же, как Милиция, хотя не все.

Автор: VAL 18.02.2024 18:02
doh.gif

Powered by Invision Power Board (http://www.invisionboard.com)
© Invision Power Services (http://www.invisionpower.com)